The Moon Lay Hidden Beneath A Cloud - Amara Tanta Tyri (первая часть)

Второй альбом культовой группы, которая совместила интерес к средневековой истории и культуре с индустриальной музыкой. Как уже не раз говорилось, представьте себе идеальный индустриальный саундтрек к мрачным фильмам Бергмана типа "Седьмой печати" - и получите некоторое впечатление о звучании этого альбома. Причем, если слушать ее, одновременно читая "Книгу стихов" Альзбет, то многое в этих таинственных звуках становится гораздо понятнее. 

Трек-лист приводить вряд ли имеет смысл: каждая композиция обозначена как "Untitled", то бишь, без названия. 

Сам по себе этот обзор - кажется, мой главный "долгосрой" на этом сайте: я бросал его, потом возвращался и дорабатывал, потом опять бросал. В какой-то момент я понял, что еще и объем получается очень большим, а сам текст - информационно-насыщенным до безобразия, так что решил поделить его на две части. И вот, перед вами - первая из них.

Первый трек - короткая песня, которую Альзбет исполняет без музыкального сопровождения. Красивая мелодия на 30 секунд, одно четверостишие текста. Переводится оно примерно так: "Если бы весь мир был мой, от морского берега до Рейна, я бы расстался со всем этим, лишь бы король Англии лежал в моих объятьях". Как пишет Альзбет, первоначально это песня была написана в честь Элеоноры Аквитанской, матери Ричарда Львиное Сердце, и, соответственно, упоминалась там "королева", а не "король". Она же рассказывает романтическую легенду о том, что менестрелm Блондель де Нель, разыскивал попавшего в плен Ричарда, путешествуя от замка к замку. В каждом из них он пел песню, которую знали только он и Ричард -  и водном из замков услышал сквозь стену ответ. Так был найден и освобожден король Ричард - при помощи этой самой мелодии, если верить легенде, рассказанной Альзбет. 

Инструментальный трек, в основном состоящий из флейты, потусторонних голосов и тревожного гула на заднем плане - если открывающую композицию можно было назвать светлой и лиричной, то тут музыканты дают понять,что шутить, в общем-то не намерены и средневековое прошлое в их исполнении будет довольно мрачным и мистичным. 

Третья композиция - короткая и заводная мелодия, сыгранная, в основном, на ударных и каких-то духовых. Могу ошибаться, но мне кажется, это была тарантелла - что дает нам логический переход к следующей композиции. 

Четвертый трек - одна из самых любимых мною композиций во всем их творчестве. "Огонь святого Антония", можно было бы его назвать, если бы группа давала своим песням имена:

Кукурузные поля позднего лета, киноварные словно в огне,

Предчувствие зла, волк во ржи.

Святой Антоний, избави нас от испытания!

Огонь святого Антония,

Огонь святого Антония,

Огонь святого Антония - унеси в танце нашу жизнь!

Огонь святого Антония,

Огонь святого Антония,

Огонь святого Антония - пусть танец унес нашу жизнь прочь!

Вкрадчивая и экстатически мрачная одновременно, эта мелодия навевает мне образы флагелантов и других средневековых процессий, охваченных суеверной паникой: русские хлысты, например. И этот ассоциативный ряд не далек от истины. Пояснения Альзбет к этому треку - подробнее, чем к нескольким другим вместе взятым. "Огнем Святого Антония" в средние века называли последствия отравления спорыньей, среди симптомов которой было гангренозное поражение тканей. "Волк во ржи" - отсылка к цвету, которое приобретало пораженное спорыньей поле. Еще одним феноменом, частично вызванным эрготизмом, Альзбет называет "танцевальную манию" - род психического отклонения, пораженные которым принимались танцевать без удержу, прямо на улицах городов и кладбищах. Из этих танцоров пытались изгонять демонов, молиться об исцелении полагалось святому Витту, откуда и пошло знаменитое выражение "Пляска святого Витта". Впрочем, другие источники не согласны в этом отношении с Альзбет. Как бы то ни было, от этих же феноменов, она опосредованно выводит и возникновении "тарантеллы" - танца, который возник как попытка лечиться от укуса тарантула, приводившего к безумию, выражавшемуся опять-таки в диких танцах. Самое забавное, как правильно отмечает певица, тот вид паука, укусу которого приписывали это странное действие, вообще не ядовит. 

А теперь попробуйте представить себе это время, одержимых танцоров и уличные пляски, проклинаемые церковью - и еще раз переслушайте этот трек. 

Пятый трек - какой-то странноватый, похоже, зацикленный звук в качестве основы. Я не особенно впечатлен... Шестой, судя по всему - инструментальный мостик к следующей композиции: навязчивые церковные колокола, мрачно клубящиеся сэмплы, отдаленные песнопения и хрупкий звук плясовой свирели... Настроение, кажется, можно ножом резать - лично мне он нравится больше предыдущего.

Седьмой трек - Veniant in brevi, мрачнейшее христианское песнопение на латыни, посвященное Христу и пришествию Антихриста, с какими-то странными, навязчивыми сэмплами в качестве фона. Как с удивлением отмечает сама Альзбет, в "Кармина Бурана" это произведение отмечено как любовная песнь. Как это и случается с группой в некоторых композициях: вокал звучит красивейше и изысканно, он здорово разложен по голосам, но навязчивое уханье на фоне мне кажется лишним.

Альбом продолжается в привычном духе: за "песней" следует интермедия, в которой голоса, на фоне атмосферных сэмплов, повторяют какую-то фразу, разобрать которую мне не удалось. В "Книге стихов" этому треку ниспослано сопровождение в виде текста о душе грешника, которая пытается спастись из ада. При этом, сточки зрения самой Альзбет, это символизирует упадок западной цивилизации и прочие подобные материи - как бы то ни было, у меня складывается впечатление, что текст здесь - скорее то, что подразумевается в треке, чем то, что там действительно поется.

Девятый трек - еще один отличный подарок от группы: лирическая композиция, медленная и красивая песня, текст которой основан на англо-саксонской поэме неизвестного происхождения, относящейся к концу IX - началу X веков. Насколько можно понять, речь идет о женщине, на которую викинг. Героиня песни называет его Вульф, и описывает встречу как смесь наслаждения и боли. Причем результатом этой песни стал ребенок, которого, по иронии, утащил в лес волк и теперь женщина тоскует как по своему ребенку, так и по его отцу, чужеземному грабителю.

Как и отмечает в примечаниях сама Альзбет, англо-саксонская поэзия того времени была аллитерационной. Тем не менее, ее стихи, ставшие основой песни, на аллитерации не строятся - в современном английском сложно воспроизвести ту систему стихосложения. Но форма довольно любопытна: в частности, привычная нам рифма здесь возникает, кажется, едва ли не случайно и, если я не ошибаюсь, только один раз. Сама Альзбет при пении довольно странно интонирует, в частности, смещая ударения и сливая вместе слова - и тем самым добиваясь более архаичного звучания своей поэзии, не смотря на вполне современный язык самого стихотворения.

Десятый трек очередная интермедия, которую у меня нет особого желания комментировать, хотя сама по себе мелодия, напоминающая лютневую музыку времен Доуленда, производит хорошее впечатление.

Одиннадцатый трек - как раз то, за что все и любят группу: голос Альзбет (видимо, как странно обработанный, но эффект звучит любопытно), бубен, средневековая мелодия. В основу положен текст Якоба фон Варта, рыцаря XII века, из знаменитого "Манесского кодекса" - стихотворение приветствует приход весны, причем, как мне показалось, без особого символизма и задней мысли. Песня тоже звучит открыто, цепляюще и танцевально - по ритмам тех времен, разумеется. Из других авторов кодекса Альзбет предпочла упомянуть Вальтера фон дер Фогельвейде и даже процитировала его стихотворение. При этом, среди авторов данного собрания был даже Вольфрам фон Эшенбах, значительно более известный - во всяком случае, русскому читателю.

Продолжение следует...